70-е глазами школьника

На фото: Октябрьский район

 «Я в школу пошел в 69-м году в Петрозаводске. Жил на Московской. Когда учился в школе, время было не простое: были драки район на район, были чушки. Наш район назывался 2-я «микрага» (прим. ред.  – «микрагами» называли микрорайоны Октябрьского проспекта). Звание «чушка» можно было заслужить, если не крутиться во дворе, не играть в хоккей, ходить на скрипку. У чушков можно было отбирать деньги. Это было нормальное явление. Идешь в магазин, дали тебе деньги на продукты, подходят парни постарше – ты в 5 классе учишься, они в 6-м, и говорят: «Ну-ка карманы к осмотру», – рассказал петрозаводчанин.

Житель столицы Карелии, который в итоге выбрал службу в милиции, отметил, что, несмотря на разный достаток, все были равны:

«В моем детстве и юности расслоения общество не было сильного. Многие работали на заводе.

Я в одном подъезде жил, через два подъезда – мой друг, отец которого работал главным конструктором «Петрозаводского завода бумагоделательного машиностроения». У них была машина. У нас не было. Мой отец был рабочим на заводе, мама работала в библиотеке, но на мотоцикл отец смог накопить. А отец друга получал премии за рационализаторские предложения. Жили они лучше, в 4-комнатной квартире, мы – в двухкомнатной, должны были дать «трешку», но отец хотел побыстрее.

Директор «Тяжбуммаша» жил в 9-этажном доме где-то в районе Московская –  Октябрьский. За ним просто приезжала машина, а в лифте он с работягами домой поднимался».

Дворовая жизнь

Опер из карельской столицы уверен, что время всегда диктовало свои условия:

«По моим наблюдениям до 85-го года все крутилось вокруг уголовщины.

 У нас любят всюду примешивать афганцев, подчас – совершенно зря. В Карелии уголовников было достаточно много, садились в основном за кражи, бытовуху. Экономическая ситуация в стране была сложная, ею все и продиктовано. У меня нет чего-то, а у тебя есть, я взял и отобрал. И это не значит, что все меня очень боятся, просто я живу на другом конце города и надеюсь, что меня не найдут. И я бы не называл это каким-то вопиющим беспределом –  жизнь была совсем другая, но нет никакого смысла это пропагандировать сейчас, когда растет другое поколение. Зачем? Есть фильмы «Несовершеннолетние» (0+), «Маленькая Вера» (18+), их стоит посмотреть, чтобы лучше понять, что происходило.

Кадр из фильма "Несовершеннолетние"

Взять, к примеру, дискотеки. Попробовал бы ты приехать на дискотеку в другой район. То, что люлей получишь, тут к бабке не ходи, то, что у тебя что-то отобрать могут,  тоже правда.

В мои школьные годы хулиганили практически все. Ну как хулиганили? Разбить лампочку могли, доски со стройки утащить, чтобы коробку построить и спортом заниматься. В 10-м классе я мог спокойно купить водку. Но не пили малолетки так уж страшно. 10-классники еще могли «замахнуть», когда сидели в компании. Собирались старшеклассники в основном на отдаленных отшибах, в городе их было много. Сидели, жгли костер, пили вино, трепались, играли на гитаре, потом могли подраться пойти с парнями из соседнего района.

Подраться шли кодлой на кодлу. Поножовщина редко встречалась. За ножи милиция могла посадить. С ножом напасть мог кто-то с отклонениями в психике или те, кто уже посидел, но они знали, что нож надо скинуть. Дворовым ребятам подобных знаний черпать было неоткуда. Да и нужны ли они?»

Подвалы тоже были излюбленным местом, мы там в карты играли. Выпивали, бывало, но до определенного периода не пили вообще, просто играли в карты – сначала на интерес, потом – на деньги. Чтобы деньги заработать, сдавали книжки в макулатуру, кто-то на завтраках экономил.

Шапки отбирали, но тоже больше для куража. Хотя отберешь так шапку – и уже совершил грабеж – открытое хищение имущества.

Милицию боялись и уважали

«До 90-х бродяжничество встречалось редко,  – продолжил рассказ наш собеседник. – Были спецшколы, куда отправляли с 12 лет. В Карелии служба по делам несовершеннолетних работала хорошо. В спецшколе № 8 в Сулажгоре до 8 класса дети учились, в 14 лет можно было уже реальную статью получить, а с 18 лет – «взросляк».

Да, дети воровали велосипеды, мопеды, позже – мотоциклы. Но отношение общества к таким кражам было другим. Конечно, никто не поощрял, но как-то проще было.

Да и милицию пацаны боялись. У нас участковый был, я с ним потом работал. Он заезжал со стороны ресторана «Березка» (ресторанов мало было, в «Березку» настоящее паломничество устраивали) на Московской,а я в последнем доме жил, «елочке». Участковый едет, вся гопота по шхерам и подвалам. Все знали, если накосячил, можешь получить подзатыльник. Просто так подзатыльники никому не раздавал. Если серьезного повода не было, все ограничивалось разговором. Хотя страшилки про милицию тоже ходили.  Рассказывали, что в милиции могут дать валенком, в котором спрятан утюг, и ты с отбитыми почками будешь ковылять. На опыте скажу – почки никому не отбивали.

В целом милицию уважали. Министр МВД СССР Николай Щелоков  поднял имидж милиции на очень высокий уровень. Все знали, что милиционеры спасают, рискуют жизнью, в 80-х фильм «Огарева 6» (12+) взахлеб смотрели. Конкурс в училища МВД поднялся неимоверно – до 10 человек на место. Я хотел быть военным, но, когда после пединститута пошел в милицию, выбрал этот путь осознанно, не от безысходности», –  пояснил наш собеседник.

«А джинсы хотелось…»

Сотрудник правоохранительных органов, который в 2000 вышел на пенсию, считает, что главной движущей силой преступлений были деньги:

«У бандитов не было какого-то особого ареала, который им придают в сериале. Лучше бы показывали живые сцены, где их убивали, чтобы отложилось, что у всего есть цена. Но если бы страну не развалили, то большая часть уголовников жила бы обычной жизнью, работали бы на заводах. Система образования была грамотно построена. Если ты не можешь или не хочешь учиться – можно пойти в ПТУ после 8 класса. Минимум необходимых знаний дадут, профессию получишь. Затем в трудовой коллектив попадешь, где своя школа. В армии 2 года проведешь, где тебе привьют определенное понимание дисциплины (или вобьют). Плохого ничего в этом не вижу, бывшие хулиганы после армии становились нормальными мужиками.

Возьмем ситуацию – работяги на заводе получку получили, пошли на берег «обмыть». На улице кто-то из пацанов подошел, по лицу дал, деньги забрал. Это правильно? Кто-то бы хотел оказаться на месте работяг? Их, конечно, милиция быстро находила. Сначала «условку» давали, потом сажали.

Подоплекой всему происходящему становились деньги. Допустим, у мамы зарплата 120 рублей, столько же стоили джинсы у фарцовщика. А джинсы хотелось…»

Продолжение следует...

Текст: Ксения Сорокина