В канун Дня защиты детей мы встретились с детским омбудсменом Карелии, чтобы обсудить инициативу об изменении регионального закона, регламентирующего его деятельность. Такое предложение Сараев внес на минувшей сессии Законодательного собрания, где он выступал с отчетным докладом.

Дети под защитой

Уполномоченный напомнил, что 2025 год в плане защиты детей – особенный. В этом году исполнилось 35 лет, как СССР ратифицировал международную Конвенцию о правах ребенка. Таким образом, наша страна признала детей уязвимой группой, которую нужно защищать. Государство обязано создать необходимые условия для того, чтобы дети были под защитой.

Государство дает ребенку гарантии - на образование,  на медицинскую помощь, на жизнь в семье. Даже гарантию на имя, потому что и это оказалось проблемой.

«Молодые «особо одаренные» родители идут в ЗАГС и называют ребенка Гарри Поттером, - рассказывает Сараев. - Либо начинают придумывать цифровые имена. Но ребенок имеет право на имя, которое позволит ему нормально существовать в обществе. Это тоже вопрос защиты прав детей». 

Геннадий Сараев. Фото: Максим Берштейн

Но права ребенка - это не свобода ребенка, а обязательства государства. У несовершеннолетнего нет права выбора, ходить в школу или не ходить. Государство сказало, что ребенок имеет на это право, и гарантирует, что ребенок будет учиться. И оно накажет того взрослого, по вине которого ребенок не учится. Родитель может только выбрать школу, где ребенок будет получать образование.

Конвенция – это документ, принцип,  по которому государство построило свое законодательство, и нарушение прав ребенка всегда является нарушением закона. Хотя, конечно, есть жизненные ситуации, которые нельзя упаковать в юридические нормы.

«Права ребенка защищают в первую очередь законные представители, - напоминает Сараев. - Именно родитель ведет ребенка в детский сад, потом записывает в школу. Родитель вызывает врача. Родитель дает ребенку имя и оформляет его документы. Родитель заботится о ребенке и воспитывает его. Это право родителя. И самое сложное – злоупотребление такими правами».

Пример: родители отказываются сделать ребенку операцию, хотя она ему срочно нужна по медицинским показаниям. Но взрослые не дают разрешения - мол, все по воле Бога. Тогда приходится вмешиваться органам опеки.

Последний реальный случай в этом году: родители отказались писать заявление, чтобы сын проходил  итоговую аттестацию после 9 класса. Они посчитали, что ребенок еще не готов к этому. В их понимании он должен переходить на следующий уровень, в 10-й класс, без итоговой аттестации, как это было в Советском Союзе. Тогда для этого не надо было сдавать экзамены, а сейчас требуется. Но родители это игнорируют, и ребенка настроили соответствующим образом. Дело дошло до суда. Власти требуют допустить парня до итоговой аттестации без заявления законных представителей. Решение пока не вынесено.

Кстати: как нам удалось выяснить, это та же семья, в которой сыну не давали оформить паспорт, потому что в документе, по мнению мамы, не тот шрифт.

По мнению Сараева, это в чистом виде злоупотребление родительским правом не в интересах ребенка. Потому что есть злоупотребления на пользу – например, когда ребенку не дают общаться с неблагополучными друзьями, чтобы оградить его от криминальной или нездоровой среды.

Детский омбудсмен и его полномочия

Следующий, кто защищает права ребенка, это опека. Затем прокуратура, которая может  отстранить от исполнения родительских прав в ситуации, когда идет злоупотребление правом. И, наконец, суд. Детского омбудсмена в этом списке нет. У него нет властных полномочий, потому что он ничем не управляет.

«Уполномоченный может выступать только экспертом, консультантом, неким координатором, когда необходимо решить сложный случай, - уверен Сараев. - Уполномоченный не принимает решений. Он должен собрать информацию о семье и дальше передать ее, например, в прокуратуру, высказать в суде свою позицию, дать заключение. Но последнее слово не за ним».

Вопрос: тогда зачем он вообще нужен? Как поясняет омбудсмен, мало кто понимает, как правильно сформулировать интересы ребенка. Люди исходят не из знаний о психологии ребенка, а из своих поверхностных, смутных представлений о том, что ребенку хорошо, а что плохо. Такая ситуация рождает примитивизм в подходах к защите прав детей.

Особенно это касается резонансных случаев, которые обсуждаются в медийном пространстве, когда каждый высказывает свое мнение. При этом мнение зачастую основано на слухах или на собственном жизненном опыте, который у всех разный. Тут нужен эксперт, а вернее – группа экспертов, работу которой и координирует детский омбудсмен. Но в отличие от остальных специалистов у него есть возможность выступать в роли лоббиста.

«Сегодня, после без малого 8 лет работы, я понимаю, что Уполномоченный - это человек,  который может повлиять на решение коллегиального органа, - говорит Сараев. - Депутат по своей сути очень близок к омбудсмену. Депутат лоббирует интересы избирателей, а Уполномоченный лоббирует интересы детей - большой категории жителей республики, почти 100 тысяч человек».

В своей деятельности он опирается на карельский закон о детском Уполномоченном, который принимался в 2011 году. В следующем марте ему будет уже 15 лет. И Сараев, пройдя переподготовку в Академии госслужбы по направлению «юриспруденция», начал анализировать этот закон в части его соответствия существующим реалиям.

Первое, что бросается в глаза – насколько интересно он сформирован.  Большая часть о том, как Уполномоченный назначается на должность, как он с должности увольняется, как осуществляет свою работу на государственной должности. Всего лишь несколько статей определяют, чем же он все-таки занимается. И это во многом действительности не соответствует.

«Допустим: «Уполномоченный осуществляет мониторинг и анализ реализации соблюдения прав и законных интересов детей на территории субъекта», - цитирует омбудсмен. – Но права и законные интересы дают невообразимо  широкое понятие, а мониторинг нужно вести постоянно. При этом не прописано ни одного инструмента, как этот мониторинг проводить, каким образом, какими силами. То есть статья дает, с одной стороны, огромное поле для деятельности, но с другой - не определяет, что именно и как мониторить».

Другой пример: согласно закону, омбудсмен имеет право обращаться в суд за признанием незаконными решений государственных и муниципальных органов власти, если, по его мнению, эти решения не соответствует нормативному правому акту РФ. То есть омбудсмен должен быть высококлассным юристом или содержать такого в штате? Так у него нет штата. Значит, ему придется получать юридическое образование, а потом все свое время тратить на изучение и анализ всех нормативных актов, издаваемых на территории Карелии – кто знает, какой из них будет содержать некие антидетские доктрины… Но это невозможно даже в теории.

Таких расплывчатых формулировок в законе немало. С другой стороны, прописаны вещи, безусловно, полезные – например, возможность посещать следственные изоляторы и другие закрытые учреждения. Поэтому, считает Сараев, закон требует не замены, а обновления. Именно исходя из позиционирования Уполномоченного как эксперта, консультанта, лоббиста, как специалиста по формулированию  интересов ребенка в каждом конкретном случае, и по решению сложных вопросов.

Здесь слово за парламентариями. И, по мнению Геннадия Сараева, им стоит поторопиться: его второй и последний срок на этом посту истекает через два года, и хотелось бы, чтобы новый Уполномоченный точно знал, что и как ему делать.

Максим Берштейн