Бардак в стране и его последствия

 «В  1985 году, когда Горбачев ввел «сухой закон», стало сложнее. Доступного спиртного не стало, появились заменители. От этого пострадали и взрослые и дети – неблагополучные, чьи родители страдали от алкоголизма.

Причем за самогонный аппарат можно было сесть, государство сильно прессовало за такие вещи, и не важно, кто гнал – бабушка, дедушка, поэтому пили все, что содержало спирт: одеколон, всякие «Секунды», «Минутки», за которые организм спасибо не скажет.

В начале 90-х стали токсикоманить, покупали «Клей-момент», даже дети в определенный момент могли пройти точку невозврата, после которой одна дорога – на кладбище. В стране царил бардак, который отражался на людях. Появилось бродяжничество, милицию стали ненавидеть, начали сравнивать происходящее с 37-м годом», – уточнил оперативник на заслуженном отдыхе. 

Насмотрелся…

«В уголовном розыске я занимался раскрытием дел, связанных с преступлениями, которые совершали несовершеннолетние. Насмотрелся всего, – продолжил рассказ сотрудник правоохранительных органов. 

– Как-то трое несовершеннолетних сбежали из спецшколы, вдоль трассы набрели на избушку, где рыбак спал. Съели припасы, а потом решили, что нельзя оставлять свидетеля – перерезали рыбаку горло ножом-крабиком. Страшный нож – страшная смерть…

Вообще, малолетняя преступность вся групповой была – обычно по дворовому принципу, но иногда на преступления шли ребята с одной секции.

Дети хорошо соображали. Была группа, которая «специализировалась» на запасных колесах и магнитолах. Несколько машин обнесли. Разговаривал с одним подростком, спросил: «Не боитесь? Вы столько наворотили». А он объяснил, что брали они в основном «мажорские» машины, обвешенные «вонючками» и другими прибамбасами. Мол, такие не пойдут заявлять – у самих рыльце в пушку. И правда, заявлений пять всего поступило.

Мне кажется, когда преступления совершают подростки, важно, чтобы они понимали, что наказание неотвратимо».

Преступники – кто?

У нас был случай показательный: обокрали общество еврейской культуры «Шалом», он находился на Советской. Там было много вещей – гуманитарная помощь, кофеварки и техника импортная. Председатель общества сильнее всего переживал за Тору. Мы смогли найти злоумышленников, а, когда дошло до дела, осознали, что предъявить им ничего не можем, нет возможности их привлечь – гуманитарка ничего не стоит, ущерба нет. Стали выяснять ценность книги, но не добились ничего, кроме «Тора бесценна». Через какое-то время несовершеннолетние, которые почувствовали безнаказанность, попались на других кражах.

Были и дела попроще. Заведется группа в 2-3 человека у автовокзала, начнет у ребят, которые учились в ПТУ и ездили после учебы домой в районы, деньги отбирать на поезд. В туалете прижмут, по животу ударят и потребуют показать карманы. До заявлений доходило не часто, ребята предпочитали оставаться «пацанами» и разбираться в ситуации самостоятельно. Появлялось заявление –  можно было работать. Находишь участников грабежа, а там такие же несовершеннолетние, только немного постарше. Вот и вся преступность.

Кто-то шел на преступления, просто потому что дома еды не было. Одна семья была в Октябрьском микрорайоне, родители пили сильно, дома пятеро детей – один другого меньше – чего только не воровали. Как-то магазин с шубами обчистили, потом поняли, что это чревато. Также в офисах кошельки воровали до поры.

Были резонансные дела. Бюст Ленина у бывшего педучилища вандалы свалили на землю. Дело было на контроле у КГБ. Задержали трех подростков. Уже телевиденье на подходе, а я сам там учился, понимал, что не под силу им этот бюст было даже сдвинуть. Поговорил с одним из подозреваемых, спросил у него: «Бюст же такой тяжелый, как его сдвинуть удалось?» А он ответил: «Я ему сначала ноги отбил, потом руки отбил, потом свалил».

 Все за голову взялись: «Бюст пошел, просто пошел…»

Кто уронил Ленина, история до сих пор умалчивает».

Читайте по теме: «Не все пацаны стали бандитами в Петрозаводске».

Жизнь по понятиям

Затем наступила эпоха бандитизма. Преступность стала организованной, но далеко не все, кто совершал преступления в юности, стали бандитами.

«Организованная преступность на порядок серьезнее. Есть три основных признака: лидер, финансовая составляющая, тяжкие преступления. У нас финансовой составляющей не было долго. Я только в 91-м году впервые услышал понятие «общак», оно было связано с зоновскими – «синими», – объяснил сотрудник УБОПа. – Деньги собирали, конечно, но до зоны доходило мало – часть средств пропивали. Как раз тогда и появились «понятия», чтобы как-то урегулировать отношения между разными бандитскими группировками.

У детей такого не было. Да и далеко не все, кто проходил по малолетке, стали впоследствии бандитами. Многие из тех, кто занимался спортом, но хулиганил, выбрали работу в милиции.

В 89-м году были созданы 6-е отделы, потом они стали подразделениями по борьбе с организованной преступностью. В 93-м их назвали УБОПАМи (управлениями по борьбе с организованной преступностью). Я туда работать пришел молодым опером, мне дали линию вымогательства.  За год всех бандитов Петрозаводска узнал. Все через наш кабинет прошли: и «синие» (уголовники), и не синие. При нашем отделении был СОБР, так что мы легко могли собраться и всех на уши поставить.

Наркотики тоже тогда появились. Мы смотрели по телевизору сюжеты про Колумбию, слушали рассказы парней про Среднюю Азию, но не верили, что до нас дойдет. Нет, все пришло.

Знакомьтесь, ваша крыша

«На дворе стояла «эпоха бандитизма». Пошли крыши – мыши. Но и торговля в этот момент расцвела. Не государственная, конечно. Ларьков стало много. Никто бы не пошел в государственный магазин, где строгая отчетность, требуя платить за крышу.

 Обвешивали и обмеривали всегда, но теневой торговли масштабной не было. А тут «теневики», их можно безнаказанно щемить. Гопота, получавшая деньги от коммерсантов, стала понемногу подниматься, покупать или отбирать машины. Это стало новой реальностью, – поведал опер.

 –  Каждую неделю плотно общались с бандитами – то с кузинскими, то с ткачевцами, то с башмаками. Всех лидеров банд я в лицо знал. Утром и днем встречались на допросах, вечером  те же самые люди попадались в кабаке. Город маленький. В рестораны мы тоже ходили, там можно было получить много интересной информации, с проститутками тоже общались. Коммерсантам тоже помогали, которые не хотели платить «за крышу».

Как-то истории забавная была. В отделении УБЭПа изъяли фальшивые доллары. Они были картонные. Если в руки взять, сразу станет заметно, что грубая подделка. Но для «облав»  – самое то. Денег тогда ни у милиции, ни у «терпил» не было, которые «крыша» требовала. Конечно, доллары для дела брали под расписку и потом возвращали.

В одну из облав два питерца прессовали мужика, который на Ключевой торговал курой гриль. Коммерсанта предупредили, чтобы денег в руки не давал.

День встречи. Коммерсант объясняет, что у него только 200 долларов есть. Те согласились взять двести, а потом возмутились: «Ты что нам даешь?»

Коммерс отвечает: «Доллары». Бандиты спрашивают: «Ты где их взял?». Коммерсант в ответ – «Так у валютчика». Бандиты:  «Что они тебе впарили, поехали разбираться!»

Питерцев взяли».

Я бы в ОПГ пошел, пусть меня научат…

«Новое время диктовала новые приоритеты. Тогда уже не в милицию идти работать хотели, хотели стать бандитами, а кто-то даже – проститутками. Ну а что, мать на заводе работала в две смены, заработанного хватало в лучшем случае на макароны и «ножки Буша». А рядом жила красивая тетя, которая могла позволить себе чулки, туфли, платья, джинсы. А тетя кто? Проститутка! – не скрывает неприглядной правды сотрудник правоохранительных органов.  – Детской проституции не было. Работали в этой сфере в основном взрослые женщины, обслуживали финнов, иногда опаивали. ПТУшницы тоже могли предлагать секс-услуги, но за еду. Может, и деньги какие-то брали.

Первое агентство такого рода появилась на Куковке, оно называлось «Мальвина».  Их потом много развелось – как грибов после дождя. «Мальвину» мы как-то шерстили…

 Проституция была широко распространена, газета «Все» была переполнена объявлениями с пометкой «досуг».

Желающих заработать на криминале также было немало, но бандиты почти всегда плохо заканчивали. Был такой Ткач – один из последних серьезных лидеров преступной среды.  Как-то я его встретил в аптеке, смотрю, он волосы отпустил. Кожаная куртка и лысая голова раньше считались атрибутами бандита. Спрашиваю: «Сань, ты что – имидж поменял? Убьют ведь».

 Отвечает: «Все мы там когда-то ляжем, хоть поживу».

 Когда его убили, его близкое окружение задумалось над своим будущим, многие во власть пошли, помощниками депутатов стали, нашли способы легально деньги зарабатывать.

Сейчас – лучше

«Мы лучше сейчас стали жить, на улицах нет агрессии.

Я первый раз с молодежью, которая не проявляла агрессии, столкнулся в Финляндии в году 2013 – 2014. В магазине ко мне подошла толпа панков, язык я не понимал, уйти не мог – не по-мужски, а потом осознал, что угрозы нет…

В Петрозаводске тоже стало спокойнее.  Если раньше в подъезде попросишь пацанов не мусорить, не курить, они довольно грубо отвечали: «Что тебе, дядя, надо, иди куда шел». Благо опыт общения с такими ребятами был, знал, как убедить.

 А теперь заходят молодые люди, спросишь, почему собрались в подъезде, ответят, что друга ждут, спросишь: «А друга на улице не подождете?» Спокойно ответят, что смогут и на улице подождать», – поделился мнением сотрудник правоохранительных органов.

Текст: Ксения Сорокина